![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Тень жертвы
Из интервью с режиссером Владимиром Мирзоевымцитаты:
"Мирзоев: Если мы участники и свидетели не только истории как серии политических метаморфоз или экономических кризисов, но и Священной истории, если мы часть большой христианской культуры - значит, для нас каждый человек - священное существо. Пусть на каждом лице только отсвет Христа, но ведь Христа. В первых строках нашей Конституции записано: источником власти в России является российский народ. Каждый человек, пришедший голосовать, не менее сакрален, чем тот, кто оказался на вершине власти. У нас не работают законы, суд зависит от сиюминутных интересов бюрократии, которая выбирает сама себя, народ оторван от принятия важнейших решений. О какой "легитимной власти" можно тут говорить? Однако если не работают ни Верховный, ни Конституционный, ни гражданский, ни товарищеский суды, остается единственный, всегда работающий - Страшный суд. Похоже, большинство населения на него и надеется. РГ: Годунов у вас очень симпатичный. Вы, пользуясь невероятно богатой психологической клавиатурой и обаянием личности талантливейшего Максима Суханова, сознательно сделали его "эффективным менеджером"? Таким эффективным, что система доносов выглядит как способ быстро получать информацию (правда, в качестве издержек головы скручивают).
Мирзоев: К сожалению - и сам Борис об этом сокрушается, - житейская мудрость и интеллект мало что значат, когда в душе смута. Пушкинский вердикт: даже умный правитель с невероятным талантом менеджера и личной харизмой может оказаться бессилен. Если он нравственно неполноценен, если совесть не чиста, он разрушается сам и разрушает все вокруг себя. Главная ошибка, с которой мы постоянно имеем дело, - дисгармония общего и частного интересов. Антрополог Грегори Бейтсон сформулировал важнейший принцип: единица эволюции Человека - разум = индивид + окружающая среда. Причем речь идет не столько о морях и лесах, сколько о самом обществе. Любой из нас находится в сложной системе межчеловеческих связей, мы как народ составляем единое пространство. Через культуру мы связаны не только с живыми, но и с поколениями будущими и прошлыми. У российских бюрократов отсутствует инстинкт самосохранения. Только оккупационная армия могла бы оставить такой разрушительный след, какой оставляют в нашей жизни их действия. В чем причина этого убийственного эгоизма? В недоверии к государству. Вот ведь парадокс: они сами себе не доверяют, сами себя считают пропащими, перегноем для своих потомков.
РГ: Как же трагически сложен созданный вами и Максимом Сухановым Годунов! Фильм пробивает потолок собственно искусства и уходит куда-то в христианское небо умонепостигаемых смыслов - жертва спасает палача. Мы живем во времени еще облученном веком страшных и трагических жертв. Ваш фильм невероятно резонирует с этим. И мне кажется, вот как раз художниками, а не функционерами начинается работа по десталинизации, страхующая нас от повторения трагедий.
Мирзоев: Наше забвение собственной истории связано не с памятью как таковой. Столь жестокая и глубокая травма всегда вытесняется - иначе жить страшно. Общество впадает в беспамятство и не говорит о жертвах, о миллионах убиенных, потому что это настолько больно, мучительно, что начни говорить и останется только пойти и утопиться всем миром в Москве-реке. Это не проходная историческая рана, которая может быть зализана временем. Вытесненная в коллективное бессознательное, она не исчезает, но разъедает национальную психею. Многие люди не хотят помнить, что их родственники принимали участие в этом кровавом карнавале. Мы как общество не научились об этом говорить. Как, на каком языке говорить друг с другом потомкам палачей и жертв? На языке гражданской войны? Это невозможно, потому что ничего не решает и никаких узлов не развязывает. Нежелание обнажать травму - вроде бы вопрос самосохранения. Но именно вроде бы. На самом деле чтобы излечиться, об этом нужно говорить. Не для того, чтобы выйти в чисто поле и начать сводит счеты: "твой дедушка был чекистом, а мой в это время сидел в ГУЛАГе". Нет, культура должна с этим работать до тех пор, пока, наконец, не наступит подлинный мир.
РГ: Ваш Годунов не "вытеснил" убитого младенца.
Мирзоев: Поэтому он - трагический персонаж, а не просто деинтеллектуализированный правитель, наслаждающийся роскошью и полномочиями. Поэтому и для Пушкина он лирический герой . Невозможно так тонко - на уровне внутренних монологов - работать с героем, если ты с ним не отождествляешься, не сочувствуешь ему. Здесь бы я снова вернулся к теме зрелости индивидуального сознания. Когда каждый гражданин чувствует себя полноценным действующим лицом, несет ответственность за свои поступки, преступления, компромиссы, тогда и происходит общая санация. Политика, социальная жизнь, экономика не лежат, как утварь, на разных полках - всё увязано. Невозможно ждать от частного человека здравомыслия и нравственного поведения, лишая его то экономической, то политической, то исторической субъектности. Человек - это фокус, точка пересечения в круге Леонардо, в его солнечном сплетении сходятся все нити земных напряжений. И не только земных.
РГ: Как-то Римас Туминас сказал в интервью, что режиссура это своеобразный опыт власти, ее лаборатория, что она метафорически сопряжена с властью. И в самом деле, люди театра владеют искусством быть признанными.
Мирзоев: К сожалению, в театр нынешняя "система" тоже просочилась. Актеры - это как бы народ в миниатюре; живут в своем театре, как лишенцы - без права голоса. Назначенные сверху чиновники, директора и худруки, все решают без них и за них. Худсовет, как правило, фикция. Заслуженные люди, чей авторитет силен, подкупаются администрацией, заботящейся об одном - чтобы всё было шито-крыто. Деньги в конвертах рассовывают по нужным рукам. Все то же самое, что и в большой стране.
Мирзоев: "Дорогие зрители, спасите - нас без ножа режут"?.. Если в репертуаре найдется для тебя роль, будешь на сцене. А если попал в немилость - сиди на маленькой зарплате и без ролей. Люди, ради которых зритель приходит в театр (ведь не ради красивых глаз директора они это делают!) фантастически зависимы и бессловесны. У администрации есть свои корыстные интересы, никак не связанные с художественным уровнем спектаклей - вот и получается полный раскардаш. Дирекция тянет в одну сторону, актеры - в другую, зритель мечтает о чём-то третьем. Ситуация имени Ивана Крылова, схожая с тем, что происходит в отечестве. Надо сделать так, чтобы интересы разных групп, наконец, совпали. И в театре, и в стране. Чтобы директор и худрук работали не на себя любимых и своё начальство, а ради общественного блага. Ведь именно общество, платя налоги, финансирует искусство - отнюдь не Министерство культуры."
хотя РГ всё время уводит разговор в историю, но тем не менее
Полностью материал на
